Комната, которую предоставили Бальтазару, совсем не напоминала камеру в башне, где Жан-Батисту довелось принимать его раньше. Обычно Принц встречал гостей в главном парадном зале, но после предыдущего нападения погром там устроили знатный и пришлось переместиться с церемониями в более скромный зал.
Жан-Батист вошел в дверь в своей привычной манере, расслабленно-вальяжно передвигаясь, держа спину ровно, а голову высоко, и выглядел как всегда ухоженно и свежо. Если не считать его бледность, само собой. Его красный камзол оттенял эту бледность, делая его кожу почти по-человечески розоватой, волосы были убраны в хвост и перевязаны черной лентой, еще зачем-то от него пахло дорогим парфюмом, словно он пришел на свидание..
- Приветствую, дорогой сородич,  - улыбнулся Жан, когда дверь за ним закрыл страж, - С твоей стороны было весьма учтиво поприветствовать меня по прибытии в город. Честно говоря, не ожидал такого жеста от отступника. Ты меня приятно удивил!
Жан-Батист неспешно прошел вглубь комнаты, подходя ближе и рассматривая Бальтазара с интересом, словно видел его впервые. Он остановился в шаге от него и заглянул в глаза. Здоровый вампир в доспехах, который остался стоять у двери, настороженно следил за гостем.
- Еще я не ожидал, что ты придешь так быстро, - сказал он тише, - Что привело тебя в Орлеан, Бальтазар?

Похоже, Бальтазар все понял правильно и не собирался задавать глупых вопросов. Принц выслушал его и довольно улыбнулся, жестом приглашая его присесть на один из стульев.
- Разумеется, я обязан предоставить тебе убежище на одну ночь и пищу, и я это сделаю.
Жан-Батист кивнул стражу, тот вышел и закрыл дверь, оставив их наедине. Принц подошел к окну, разглядывая предрассветное зарево восхода - рассвет был близок, времени для разговора особо не оставалось.
- Что за дела личного характера - не поделишься? Мне ты можешь довериться, здесь тебя никто не тронет. Во всяком случае, пока ты соблюдаешь правила.
Он повернулся к нему лицом, сложив руки на груди в ожидании какого-то рассказа.

Жан-Батист вздохнул и покачал головой, наблюдая за Бальтазаром, решившим держаться так, словно перед ним какой-то совершенно чужой, не знакомый ему вампир. А ведь это было не так и они оба знали.. Но Каин с ним.
- Сложное тебе знать ни к чему, ты же не собираешься примкнуть к Порядку? Я был бы рад, если бы это было так и даже стал бы твоим наставником, но если ты этого не хочешь, я не буду тратить понапрасну слов. Достаточно того, что ты не будешь нападать и использовать дисциплины.
Тем временем дверь снова отворилась и в нее вошел гуль с подносом, на котором стоял кувшин и два бокала. В кувшине была свежая кровь, что почувствовалось сразу же. Гуль поставил поднос на стол и наполнил бокалы алой жидкостью. Принц наблюдал за тем, как последняя капля упала в бокал, слушая Балти, потом пожал плечами.
- Как пожелаешь. Раздели со мной трапезу, после этого Серж проводит тебя.
Нобилис взял оба бокала, один из них протянул гостю и доброжелательно улыбнулся ему.
- Пусть Порядок будет к тебе милосерден. Пей.

Жан-Батист промокнул губы платком, сложил его и убрал в карман, слушая своего гостя. Тот его почти не удивил своим заявлением, однако, времени для этого разговора уже не осталось.
- Прежде всего ты должен понимать, что служа мне, ты будешь служить и Порядку. В той или иной степени. Со всем остальным смириться тебе будет проще. Но это мы обсудим завтра, - Принц допил из своего бокала и поставил на стол, взглянув на гостя.
- Не чувствую, и очень этому рад, - усмехнулся Батист, отвечая на последний вопрос, - Мне бы не хотелось чувствовать каждого своего гуля, подозреваю, это свело бы меня с ума.
Принц подошел ближе, жестом предлагая ему встать. Дверь открылась, за ней Бальтазара ждала девушка-гуль неземной красоты в прозрачной тунике. Она улыбнулась отступнику и призывно поманила рукой.
- Приятных снов, дорогой сородич, - прозвучал голос Нобилис, который напоследок заглянул в глаза Бальтазара и подбадривающе кивнул в сторону выхода.

Спустя около часа в комнате Бальтазара (которая была не для гостей, а для приближенных особ и потому была смежной с покоями Принца, о чем ему никто не сказал) тихо приоткрылась дверь. Не смотря на то, что сейчас был день, внутри помещения царила темнота, поскольку ни один луч света не мог проникнуть сюда. Да и зачем вампирам свет с их сверхчувствительным зрением? Однако, теперь эту темноту разбавило мягкое мерцание огоньков трех, горевших в подсвечнике. Его держал Жан-Батист, направляясь к ложу Бальтазара. Картина довольно забавная, если учесть, кто эти двое. Принц крадется к спящему офендер, будто боясь его разбудить. Но на самом деле не желая быть услышанным другими ушами, населяющими Элизиум.
Дверь в покои Принца осталась приоткрытой, а сам он поставил подсвечник на стол и присел на край кровати, приготовившись, что сейчас Офендер резко очнется и кинется на него, ожидая увидеть злейшего врага. Но Жан-Батист с виду не представлял никакой серьезной угрозы. Он был безоружен (не считая клыков), в расстегнутой белой рубашке и в штанах. Так беззащитно он мог выглядеть только когда ложился спать, но его планы на сон были сорваны с появлением старого знакомого.
Помнится, расстались они скверно. Жан был уверен, что он Веласкеса не будет ни слуху, ни духу еще как минимум лет двести. А он вот, пожаловал, и года не прошло. И спит теперь в его комнате для особо приближенных. Даже не верится.

Вопреки его ожиданием, Бальтазар отреагировал довольно спокойно. Узы крови подсказали? Да, Жан-Батист тоже это почувствовал, как только чертов Офендер приблизился к его убежищу. Он, конечно, соврал, что ничего не чувствует. Еще как чувствует - каждую тварь, что испила его крови. Особенно если эта тварь является вампиром. Вот и сейчас ему не спалось, когда Веласкес был так близко. Будто ближайший родственник, его брат, его сын или отец, находился рядом. Стоило проделать несколько шагов и возможность ощутить его, обнять, стала реальной. Но это узы крови. Жан-Батист мог размышлять трезво, как любой Нобилис, и отдавал себе отчет, в чем причина этого притяжения. Желание видеть его, говорить с ним хотя бы несколько минут, коснуться его, приласкать, как давно потерянного брата.. И ведь Бальтазар похож на Жан-Пьера своей природой, почти один в один. Офендер столь же необузданный клан, как и Продиторес.
- Расспросить тебя, или соблазнить - я еще не решил.
Жан-Батист усмехнулся с веселой хитринкой в глазах и медленно пододвинулся ближе, заглядывая в глаза Бальтазара.
- Я еще даже не начал расспрашивать, а ты уже разговорился.
Он изящно повернулся и закинул ноги на кровать, вот так запросто, будто с ним рядом в самом деле его брат. Оперевшись на одну руку, вторую он вытянул и положил на колено согнутой ноги, оставшись в вальяжной позе в пол оборота к Бальтазару. Кровать у него была достаточно большая, чтобы на ней уместилось два, а то и четыре вампира.
- Стало быть, за тобой кто-то гонится, - с той же заискивающей улыбкой уточнил Жан-Батист. Его волосы слегка растрепались, пока он ворочался в своих покоях, и теперь несколько прядей выбились из хвоста, что придавало его виду, в купе с расстегнутой рубашкой, еще больше небрежности.
- Брось, Балти, я всего-лишь хочу поговорить с тобой по-душам, как в старые добрые времена. Мы ведь так много говорили, помнишь? Когда я сидел в клетке, или когда ты сидел в клетке.. Мне нравилось говорить с тобой, поскольку ты злил меня своей наглостью и полным отсутствием страха и уважения. Так не стесняйся, поговори со мной, как Бальтазар, которого я знаю, а не тот, которого я сегодня узрел.

На несколько секунд беззаботная ухмылка на губах Жана испарилась, и взгляд как будто погрузился в прошлое. В памяти мелькали воспоминания такие яркие, будто это было вчера - резкий рывок, удар о стену, обжигающий поцелуй, злой укус в шею и дрожь, охватившая тело приятной волной, запах крови..
- Я все помню, - ответил Жан-Батист, и, пристально глядя на Бальтазара, с нажимом повторил: - ВСЁ.
Пауза, которую прервал Офендер, могла прерваться совсем иначе, если бы чуть затянулась. Этот вампир умудрился зайти слишком далеко. Он вонзил свои клыки в шею Нобилис, это непростительный промах для Принца. Ведь так Веласкес мог совершить диаблери. Даже самые древние вампиры с большим трудом могут сопротивляться афродезиаку, содержащемуся в слюне сородича. Как давно Жан не ощущал на себе его дьявольского действия, и как желал теперь испытать его вновь. Тогда это могло стать последним, что он чувствовал в своей не-жизни, но он уже не хотел спасаться. Почему Бальтазар не убил его?
- Что моряки часто? - подбодрил Принц, видя, что Офендер стушевался, но почти сразу отказался от идеи слушать продолжение пустого трепа. Дураку ясно, что Балти очень обижен. Весь его вид ребенка, лишенного сладкого, говорил об этом.
- Бальтазар, - голос Жан-Батиста прозвучал необычно мягко, учитывая его серьезный настрой, - я знаю, ты ненавидишь меня. Я последний, к кому бы ты пришел за помощью. Значит, у тебя серьезные проблемы и нет влиятельных союзников. Впрочем, понятно, почему - ты их всех убил в прошлую нашу встречу..
Взгляд Жана поплыл по фигуре Бальтазара, изучая его будто заново. Пыльная одежда, потрепанная и пропахшая улицей. Спутанные волосы. Черная грязь под ногтями. Следы чужой крови на камзоле, человечьей, двухдневной давности.
- Если тебе угрожает опасность, я хочу это знать, поскольку, пока ты здесь, я тоже в опасности. В относительной опасности. Эти стены выдерживали бунты и выдержат еще один. Ты можешь оставаться, сколько тебе нужно. Я даже хочу этого. Всегда хотел..
В голове Жана мечтательно представилась ванная, в которую он бы первым делом затащил этого Офендера и приказал своим гулям как следует его отшаркать. А уже потом - одеть в приличную одежду, подравнять и уложить волосы, сбрызнуть духами и напоить свежей кровью, чтобы каждый шрам на этом прекрасном сильном теле затянулся и исчез без следа. Рука Принца скользнула под длинные волосы Бальтазара и улеглась на его затылке. От прикосновения к его коже по телу побежали мурашки и Жан-Батист прикрыл глаза. Это мизерная близость была слишком долгожданной и, в то же время, непозволительной для Нобилис.
- Или ты искал предлог, чтобы придти ко мне? - на выдохе тихо произнес Жан, вновь взглянув на Балти. - Если это так, я буду считать тебя еще большим идиотом, чем раньше. Потому что тебе не нужно искать предлог, я сам пригласил тебя. Принять мое приглашение тебе всегда мешает только гордость.

Ощущение прикосновения еще несколько секунд хранилось на ладони, когда нервный мальчишка вскочил и понесся к окну. Он был бы удивлен, открыв его, поскольку оно замуровано. Впрочем, как раз этому и не стоит удивляться. Это же покои для сна вампиров, сюда не может проникнуть ни один луч солнца.
Жан-Батист сжал в кулак руку, которой только что сам притронулся к Офендеру, и, посидев так некоторое время, слушая речи Балти, медленно улегся, заведя руку за голову. Он вовсе не ощущал себя на чужой кровати, Бальтазар прав относительно того, что все в этой комнате принадлежит Принцу. Включая самого Бальтазара, как бы тот не кочевряжился.
- Ты не перестаешь меня удивлять, Офендер, - теперь в голосе Жана звучали знакомые прохладно-надменные нотки, а взгляд, который цеплялся за черные как смоль волосы, не выражал ни капли прежнего тепла. - Я мог бы послать чистильщиков принести мне клыки шайки кровососов, охотящихся за тобой. Я мог бы, но не буду. И не потому что ты скорее всего бросишься на рассвете под лучи солнца, если я это сделаю. Это бы как раз меня позабавило..
Жан мечтательно вскинул взгляд к потолку, на секунду представив себе эту картину. Он точно знал, что Бальтазар не сгорит дотла как какой-нибудь новообращенный, но загар у него будет не удачный. Принц обнажил клыки в оскале и беззвучно посмеялся, теребя в пальцах склянку с красной жидкостью, висящей на своей шее. Наконец он вновь заговорил:
- Ты хоть примерно представляешь себе, какую силу получил, испив моей крови? - изогнув бровь, он вопросительно посмотрел на Бальтазара. - Я один из самых могущественных вампиров своего клана. Моя кровь сама по себе древняя, но я так же пил кровь Старейшин, а они, в свою очередь, наделены еще большей силой. Ты можешь не знать этого, но ты стал достаточно силен, чтобы справиться в одиночку с подавляющим большинством.
Неужели Бальтазар не понял этого тогда, оказавшись на корабле с Принцем? Он ведь один сражался со своей командой, Нобилис практически не помогал ему. И разве ему не приходило в голову, почему так?
- Если ты сделаешь еще глоток, - голос прозвучал позади Бальтазара, поскольку неведомым образом Жан-Батист стоял у него за спиной, - ты будешь способен один разорвать легион вампиров.
Он знал, как воспримет это Балти. Вот опять Принц завел свою пластинку с глотком крови и узами. Да, завел, да, очень надо ему.
- Не подумай, что я опять тобой манипулирую, - Жан-Батист вглядывался в его профиль почти с надеждой, - Ты ненавидишь меня за то, что привязан ко мне узами крови. Ну, или за то, что я рассчетливый холодный ублюдок. Но ты привязан ко мне и ты хочешь быть рядом со мной. Зачем ты сопротивляешься? Мы хотим одного и того же, так зачем ты делаешь вид, что этого нет, если я знаю, что ты чувствуешь?

Сын главы Отступников - Принц Отступников, разве это не делает их почти ровней? Если бы Балти высказал свою догадку, Жан-Батист бы приятно удивился его прозорливости. Вот только за выгодным сотрудничеством скрывается больше, чем просто победа. Власть, разумеется, сладка, но становится пресной, если ее не с кем разделить.
- На что это ты намекаешь? - с прищуром поинтересовался Принц, складывая на груди руки и наблюдая за Веласкесом. Вся его поза кричала "Возьми меня!" Его шея, которую не переломить так просто, с жилами и проступающими венами, в которых бежит мертвая кровь, наполненная витэ.
- Я не собираюсь пить твою кровь, Офендер, - фыркнул Принц, беспристрастно разглядывая наглеца, - тем более через "поцелуй". Ты слишком грязный, мне придется мыть рот с мылом.
И все же, Бальтазар с этой загадочной ухмылкой и в обольстительной позе выглядел вызывающе. Принц и сам не заметил, как подошел ближе и встал перед ним, возвышаясь. Его терпению тоже пришел конец, ведь даже сейчас, когда его витэ наполняло кровь отступника, тот не поддавался так легко, как раньше. Он чувствовал Принца, знал его, понимал ход его мыслей, и мог предугадать развитие событий.
- Я знаю, что ты чувствуешь, что ты думаешь, чего ты хочешь, - глядя ему в глаза, Жан-Батист сорвал с шеи веревку с бутыльком крови и швырнул в сторону, где послышался жалобный треск стекла.
- К каким только уловкам мне не пришлось прибегнуть, чтобы получить тебя. А ты все не поймешь, что я люблю тебя.
Жан-Батист взял в ладони лицо Бальтазара и поцеловал его в губы, чтобы после, едва отстранившись, быстро прошептать:
- Они знают каждый мой шаг, я пил их кровь, я сам связан страшными узами. Твоя кровь ничего не изменит, они сильнее, и я не могу перебить эти узы другими. Я их вечный слуга, Бальтазар. Но ты - нет. Ты можешь уничтожить их, можешь стать моим тайным мечем возмездия за не-жизнь. За смерть моего брата.. За вечность крови и ужаса. Мы можем объединиться, но я должен быть уверен, что ты не предашь меня. Я никому не могу доверять, Бальтазар, даже своему Стражу.

Жан-Батист замолчал, едва его губы накрыли чужие, и взгляд его, спокойный и прохладный, поплыл, скрываясь под тяжелеющими веками. И не только потому что уже был день и пора бы поспать наконец. Он стоял так, будто размышляя о чем-то, а потом подался вперед и оседлал бедра Бальтазара. Тот мог сколько угодно выпендриваться, верить или не верить в происходящее, но Жан-Батист де Леонкур стряхнул с себя рубашку и бросил на пол, а потом, глядя на Балти свысока и с какой-то долей высокомерия, схватился за его рубашку и, глядя в глаза, разорвал практически без усилий.
Если вот так посмотреть со стороны, эти двое ничем не отличались друг от друга, стоило скинуть все чины и маски. Принц без своего голубого камзола и черной ленты, перетягивающей волосы в хвост, ничем не отличался от сидящего перед ним вампира, будто они два приятеля, укрывшиеся в одной из верхних комнат таверны после разгульной пьянки.
О, как сложно изображать страсть, если ты из клана Нобилис. Но если не изображать, а просто позволять себе то, что недозволено, то выйдет вот так, слегка скупо на нежности, слегка грубо и чуточку смешно.
- Глупый мальчишка, - прошептал ему в губы Принц, тут же накрыв поцелуем и впиваясь на этот раз так, чтобы у нахального Офендер голова закружилась. Нет, его сердце не билось чаще, оно вообще не билось, но желание сделать Бальтазара своим, тем или иным способом, давно уже захлестнуло и превратилось в жажду.
Глупый и очень сильный, но не сильнее Принца, уложившего его на лопатки одним рывком. Не было и речи о том, какую роль играет Жан-Батист, оказавшись в такой любопытной ситуации. Его руки безжалостно давили на голую грудь Бальтазара, не позволяя ему отстраниться или предпринять что-либо. И все мысли, все чувства, смешанные с запахом собственной крови, витали вокруг рта Бальтазара, в который Жан все настойчивей врывался и жадно вылизывал, расцарапывая собственную плоть о клыки Офендер. Сильнее, жарче, пока капля крови не выступила на кончике его языка.

Терпкий вкус чужой крови пронесся по коже легкой дрожью, и сразу было ясно, что сделал Бальтазар. Это должно было вмиг привести Жана в чувство, но пока он все держал под контролем. Их кровь смешалась на языке, сплетаясь в дивную смесь, и вкус этот был самым чудесным и чарующим из всех. Никакая человеческая кровь не сравнится по вкусу с кровью вампира, тем более такого сильного.
Отстранившись, Принц ослабил хватку, разглядывая лицо Бальтазара и его красные от крови губы. Они не прельщали его, не красота вампира, не вызывающе яркие губы, не красиво слаженное тело, по которому Жан водил руками. Но его прельщала горячность и пылкость, которой он сам был лишен. А еще обида, затаенная внутри. С Бальтазаром он начал получать странное удовольствие от того, что другое существо страдает, мучается, но все равно любит. Отрицает всячески, но любит и преданно ждет ласки, как глотка воды в пустыне.
- Мой несчастный, глупый, сладкий мальчик, - ласково прошептал Жан-Батист, поглаживая пальцами волосы Веласкеса. - Что ты теперь скажешь? Я угадал чего ты хочешь?
Он снова коснулся его губ, но на этот раз мягче, бережнее, и опустился ниже, нырнув носом к шее. Там было местечко, что Бальтазар так призывно открыл для него. Принц обвил его талию руками, прижавшись всем телом и прильнул открытыми губами к уязвимо открытой шее. Казалось, вот сейчас он вопьется зубами, но он лишь вобрал в себя кожу, облизывая и посасывая ее, едва касаясь клыками. Он дразнил их обоих. Поскольку желание впиться клыками теперь, когда он отведал каплю крови, выкручивало внутренности наизнанку.

Только в такие моменты открытости чувства начали обостряться, и даже боль ощущалась в том месте, где Бальтазар провел ногтями по спине. Царапины, которых Принц сперва даже не ощутил, теперь жглись и саднили, уже начиная затягиваться. На языке остался привкус крови, теперь смешавшийся с соленой кожей, кажется, этот вкус впитался в самого Бальтазара и, назвав его сладким, Жан-Батист не соврал. Под этой кожей перетекал сладчайший нектар, готовый хлынуть ему в рот, стоило едва надавить на нее клыками.
- Что? Нет? - удивленно произнес Жан-Батист, отпрянув от шеи вампира. Он попытался поймать его уплывающий взгляд, нависнув над ним, их лица были так близко, что волосы Принца укрыли Веласкеса, щекоча его щеки и лоб. Это "Нет" его немного веселило, поскольку он был уверен, что Бальтазар хотел ответить "Да", но сопротивлялся до последнего, как девственница на ложе Сатаны, которая уже сама сгорает от желания, но боится сгореть в гиене огненной. Принц лишь снисходительно улыбнулся, понимая причину такого упорства. На запястье стыл поцелуй, пальцы Бальтазара путались в волосах Жана и это было красноречивое "Да". А еще тот орган, который затвердел у Балти в штанах и уперся Принцу в интересное место. Но наместник Порядка игнорировал очевидный факт, дабы позволить своему гостю сохранить лицо.
- Нет, значит, - хмыкнул Принц, поглаживая пальцами лоб вампира, и, медленно вздохнув, выпрямился, расправляя плечи. Теперь он сидел на нем, выжидая и наблюдая сверху, что тот будет делать дальше. В свете двух огней смуглая кожа Бальтазара была почти золотистой, а черты лица Принца заострились, напоминая обтянутый кожей скелет, выглядывающий из под светлых волос.
- Чего же ты хочешь? Чтобы я прекратил?

Бальтазар будто язык себе откусил, из-за его молчания у Принца складывалось двоякое восприятие происходящего - с одной стороны это было загадочно, с другой - начинало раздражать. Он не привык говорить сам с собой, если только не репетировал речь перед очередным советом старейшин. Теперь он выгнул бровь, когда Веласкес подался к нему и загреб в ладонь его шею, но не шелохнулся, заинтересовавшись, что будет дальше. А дальше он снова потянулся к его руке. Принц только зашипел сквозь зубы, когда клыки проткнули кожу. Он бы не позволил этого, если бы сам не хотел. Сейчас у него было достаточно времени отреагировать, в отличие от того раза в переулке. Но теперь ему ни к чему было сопротивляться. Казалось, он только этого и ждал с тех пор, как переступил порог этой комнаты.
- Никто не должен об этом узнать, - прошептал он, наблюдая из под полуопущенных век за Бальтазаром, - никто не должен знать, что ты посмел, а я позволил..
Жан-Батист не смог закончить фразу, слова уже путались на языке, мысли мешались - на этот раз поддаться нахлынувшей эйфории и всепоглощающей нежности было так просто и сладко. Так легко сдаться обнимающим рукам, заключить в объятья самому и вжать в себя существо, родное до дрожи. Его кровь будто наполнял жидкий огонь, и он сгорал в языках его пламени, ползая руками по спине Бальтазара, роясь в его волосах, прижимая его сильнее и беспорядочно целуя лоб и щеки. Тогда, в переулке, он еще нехотя боролся с этим, потому что подпускать к своей шее - значит подвергать опасности свою не-жизнь, но сейчас была странная уверенность, что Веласкес не воспользуется его слабостью и не убьет его.
- Еще, - прошептал ему на ухо Принц, - сделай это еще, как тогда, в переулке.

Офендер захотел получить немного власти, почувствовать себя хозяином положения, очевидно. Принц только усмехнулся, с закрытыми глазами принимая все его поцелуи и ласки. Он отзывался интуитивно, будто плыл по течению, ловил чужие пальцы губами, ластился о щетинистую щеку и на долгую минуту превратился в глину, которая поддавалась рукам Бальтазара, как ему было угодно. Не смотря на это Жан-Батист мог прекратить все это непотребство в одну секунду, либо повернуть ход событий совсем иначе, и Веласкесу пришлось бы поддаться. Но, вероятно, в этот раз он позволил ему ощутить вкус иллюзорной власти из милости, а может быть хотел таким образом получить то, чего добивался. Чего?
- Укуси меня, - фраза звучала не как просьба, скорее как приказ, потому что Нобилис не умел просить, или разучился. Его руки снова сомкнулись вокруг головы Бальтазара, прижимая его к груди, пальцы зарылись в длинные волосы, сжимаясь в кулак, и грубо дернули, заставляя запрокинуть голову. Принц тут же впился губами в рот Веласкеса, снова целуя его с жадностью и нетерпением. Бедра гуляли на нем, призывно заигрывая и распаляя желание, только бы Бальтазар не отступил. Только бы Принцу хватило терпения выдержать наглость Офендер, и тогда.. еще пара секунд, и играть уже не придется. Он сможет испытать все то, что нахлынуло на него тогда, и поверить, что даже в не-жизни можно что-то чувствовать и быть словно живым. Может быть даже то, что между ними происходило, выльется в настоящую любовь, о которой ходят легенды. То, что бывает крепче уз крови, вопреки узам крови и независимо от их наличия. Раньше Принц не верил в существование настоящих чувств. Пока не повстречал Веласкеса.
- Испей моей крови через "поцелуй", - горячо прошептал Жан-Батист, - и я буду твоим. На эту ночь, на все последующие.