Участники:
Жан-Батист де Леонкур, Дамиан ди Скварсиарэ
Время:
Апрель 1750 г.
Место:
Венеция, Дорсодуоро, вилла с химерами.
Одежда, инвентарь:
Предыдущий эпизод:
Харон везёт в один конец
Отредактировано Дамиан ди Скварсиарэ (2015-11-11 23:15:15)
ФОРУМ ЗАКРЫТ. ИГРА ОКОНЧЕНА.
1750 годОбщество вампиров раздроблено из-за клановых разногласий. Между собой борются крупные секты - Темный Порядок, Отступники и братство охотников. Но все едины в одном - в необходимости соблюдать Маскарад. Рейтинг: NC-21ПогодаАпрель. Ночью около +8°C. Днем +20°C. |
ЖДЕМ В ИГРУ |
Администрация:
ТЕОДОР ДЕ МОРО
Нажми на кнопкуК словуВампиры - Дети Ночи, мистические создания, которые пьют кровь, чтобы продлить свою не-жизнь. Мертвые, но ожившие. Внешность имеют самую разную, в зависимости от клана, пути и образа жизни. Каждый клан имеет свою индивидуальную дисциплину, которую передает из поколения в поколение и бережно хранит секреты, оставляя тайну лишь для своих соклановцев. Существа, называемые Мисфитс, не имеют клановой способности, но могут развить все три общие дисциплины на достаточно высоком уровне, чего им, в принципе, бывает достаточно. Иерархия имеет очень большое значение в мире вампиров. В особенности для вампиров, состоящих в сектах, которые придерживаются тщательно разработанной структуры. Совершая диаблери, убийца выпивает не только кровь жертвы (а кровь вампиров гораздо вкуснее, чем самая вкусная кровь простых смертных), но так же и силу жертвы. Гули это люди, отведавшие крови вампира. Добровольно или насильно - не имеет никакого значения. После первого глотка человек становится привязанным к своему вампиру. В Сером братстве есть и вампиры, которых называют Мстителями. Как правило это выходцы клана Малефикус. Они отказываются от человеческой крови и поддерживают не-жизнь с помощью крови животных. Помимо официальных, всем известных сект, существуют так же тайные общества, чья деятельность является преступной как среди людей, так и среди вампиров. Кровь вампира, содержащая его силу и имеющая магические свойства. Чем старше вампир, тем сильнее будут магические свойства его крови. У вампиров, как известно, нет души. Она умирает вместе с человеческой оболочкой, а это значит, что не-жизнь становится окончательной и последней в цепочке реинкарнаций. Вампиру символы веры ни по чем, если перед ним не праведник, наделенный особо мощной верой и силой воли. В его руках крест и святая вода становятся опасным оружием, но, конечно, не смертельным. Кровь умершего не связана с его душой, она не просто теряет ценность, но и становится отравой. Глотнувший мертвой крови вампир будет долго опорожнять желудок, и еще потом его будет подташнивать. Исключение - вампиры клана Мортис. Обезглавливание - самый действенный способ убийства вампира. Даже если кажется, что вампир окончательно мертв, на всякий случай лучше отрубить ему голову - так он точно больше не оживет. Еще ни у одного сородича голова к туловищу не прирастала. Огонь - вампиры хорошо воспламеняются и горят. Но даже обуглившаяся головешка может выжить, если огонь вовремя потушить. Магия сородичей страшна и разнообразна, воздействия вампиров друг на друга смертоносны либо причиняют большой ущерб, в зависимости от поколения и силы. Если воткнуть в сердце вампира какой-нибудь предмет, оно остановится и существо упадет замертво. Не встанет, пока инородный предмет не уберут из сердца. Если это случится, орган со временем регенерирует и забьется. Солнечный свет и ультрафиолетовые лучи причиняют ожоги моментально, а если оставить под прямым воздействием - вампир превратится в прах и развеется по ветру. Исключение - вампиры клана Гарголь. Поколение показывает силу витэ вампира, которая тем слабее, чем дальше сородич удален от первого прародителя. Узы начинают действовать уже после первого глотка, и с каждым новым глотком усиливаются. Трех глотков от одного вампира достаточно, чтобы человек стал его рабом. Узы Крови можно разорвать, если убить своего хозяина, но это крайне сложно, поскольку у жертвы попросту не поднимется рука. После смерти хозяина Узы естественным образом распадаются. Кровь вампира творит с человеком настоящие чудеса. Гуль становится сильнее, быстрее, выносливее, раны его быстро регенерируют, кожа разглаживается от морщин и тело наполняется неведомой энергией. Вампирам, как и людям, не чужды никакие эмоции. Они могут любить, могут ненавидеть, могут страдать, могут оставаться эгоистами. Вампиры покупают дома и иногда даже заводят семьи, они так же плетут интриги и скрываются от правосудия. Размножаются вампиры при помощи ритуала инициации, других способов нет. Их мертвое семя не способно дарить жизнь. Вампиры могут имитировать жизнь в своем теле - заставить кровь прилить к коже и сделать ее розовой, направить свою силу на то, чтобы температура тела была как у человека. Для того, чтобы поддерживать себя в нормальном состоянии, новообращенному вампиру необходимо питаться каждый день. Со временем он может сдерживать жажду и растягивать запас витэ на недели, что тоже зависит от поколения. Клану Мортис необходимо употреблять человеческую плоть так часто, как они могут. Похищая не-жизнь вампира, который ближе находится к Прорадителям, вампир навсегда усиливает собственное витэ. Таким образом, даже новообращенный вампир может получить могущество старейшин, конечно же, если у него хватить силы и наглости отнять его у них. Каждый клан имеет возможность помимо своей дисциплины развить две общие, уровень развития будет так же зависеть от поколения. Многие полагают, что у движения Отступников нет четкой структуры, что они — не более чем неорганизованный сброд, однако это далеко от истины; не будь они организованы — их уничтожили бы еще много веков назад, а на данный момент они живут, процветают и набирают в свои ряды новичков. Отступники - это те, кто отказывается подчиняться законам Темного Порядка, да и любым другим законам тоже. Для отступников любые законы - это цепи, а цепи ограничивают свободу. Это неправильно и поэтому они готовы идти на всё чтобы разорвать путы. Чаще всего отступники молоды. Это бунтари, изгои, вампиры, имеющие неординарное мышление и своеобразный взгляд на мир в целом и на вещи в частности. И, к сожалению или к счастью, отступники долго не живут. Согласно легенде, первым в их роду был Каин - братоубийца. За свое преступление Каин был проклят Богом и превращен в вампира. В Пророчестве сказано, что реинкарнация Авеля, брата Каина, разбудит его первых детей. Проснувшиеся от тысячелетнего сна, чудовищные голодные монстры начнут пожирать всех вампиров. Прародители - первые вампиры, от которые пошли все последующие. Каждый из шести создал своих потомков и передал им свою силу. Так появились кланы, в которых сородичи сильно отличались друг от друга. Вампиры Темного Порядка клянутся соблюдать шесть законов для достижения всеобщей цели. Как и другие законы, они часто игнорируются, искажаются или прямо нарушаются. Охотники на вампиров точно так же пытаются соблюдать Маскарад, поскольку им тоже не хочется кровопролитной войны, в которой еще не известно, кто победит. |
The Vampire Chronicles |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » The Vampire Chronicles » Настоящее » Прекрасна смерть, но неминуема расплата...
Участники:
Жан-Батист де Леонкур, Дамиан ди Скварсиарэ
Время:
Апрель 1750 г.
Место:
Венеция, Дорсодуоро, вилла с химерами.
Одежда, инвентарь:
Предыдущий эпизод:
Харон везёт в один конец
Отредактировано Дамиан ди Скварсиарэ (2015-11-11 23:15:15)
"Как не жаль, не все начинается и заканчивается в твоих владениях… " Прованс - он и есть "провинция"… по-настоящему важные события, увы, происходят вдали от родного дома. Венеция. Всюду сырость. Если бы де Леонкур в действительности не мог пересекать текучую воду, как по поверьям, полагается вампиру, он не мог бы покинуть своего убежища. Рад ли исполнять чужую волю? Ни в коем случае. Тёмный плащ, маска чумного доктора… Одна из тех шуток, что понятны только самому шутнику и о которой вовсе не подозревает, ради своего собственного спокойствия, адресат. В этом городе Жан-Батист по закону представился местному правителю, покорно склонился перед ним и обещал соблюдать его правила. Но это не значит, что он испытывал к городу торговцев – богатых и могущественных, какое-то уважение. Город казался пропитанным затхлой водой, как губка, набухшим, как нездорово отёчная плоть. "Во враче же нуждаются не здоровые, но больные…" Доктор в маске с длинным клювом " чуть короче моего собственного носа…" появлялся на улицах города почти каждую ночь. Его иногда сопровождали слуги, а чаще Жан-Батист был в одиночестве; охрана? Он прибыл не для того, чтобы бросить кому бы то ни было вызов. Достаточно того, что его охраняют днём. Ночью у хищника все шансы не стать жертвой оружия или коварства смертных – если он, конечно, стоит своей крови.
"И всё же, услышав зов о помощи, ты поспешил помочь. Разве не разумнее было бы предоставить раненого его судьбе?" Белокурые длинные волосы на миг обманули Жана-Батиста, но он почти сразу понял, что тут не дева в беде, - искаженное болью лицо принадлежало юноше не намного моложе, чем был при Обращении он сам.
"И это что, причина тащить в свой дом жертву случайного ограбления или дуэли?" Нет, стоило только посмотреть на него, чтобы не принять его за простого смертного. Вряд ли Жан-Батист мог бы обмануться. Крови слишком мало, чтобы повреждения вызывали такие муки…да и вообще, что может причинять немёртвому телу настолько жестокую боль? Под маской – чуть заметная усмешка. О том, что могло причинить боль смертному или Сородичу, ему было известно немало.
"Если тот, кто напал на тебя, еще жив, я должен найти его… А для этого, несомненно, надо спасти тво` существование. Как не жаль возвращаться домой, так и не начав охоты…."
Сквозь круглые очки маски де Леонкур взглянул в глаза смертному. Он собирался снять перчатку, чтобы прикоснуться к нему, подтверждая приказ, но воздействовать на волю этого самаритянина удалось и без того. Горожанин со своей ношей следовал за ним так быстро, как только мог – до того, как отворилась перед ними дверь особняка.
Связанный Узами крови слуга с удивлением воззрился на незнакомца, не задавая вопросов.
- Горячую воду, чистую рубашку, корпию, живо!.. – все равно, как будто рана была нанесена живому, столько он видел их, когда еще был при дворе короля Франциска. Правда, тогда заботиться о раненых было не его дело, да и сейчас - больше наносить удары, чем излечивать.
Жан-Батист сбросил маску и плащ и бережно принял у венецианца его груз. Ги, окситанец, следовавший за своим домитором чуть ли не с тех пор, как Жан-Батист впервые понял, что делает с человеком глоток крови вампира – даже без Обращения, скрылся с глаз, спеша исполнить приказание. С такой же точно скоростью он бы помчался, даже если бы ему приказали найти мыло и верёвку, на которой его будут вешать… Из темноты коридора послышались шаги другого его гуля, -тот, или вернее, та, была моложе и много интереснее потомственного слуги семейства де Леонкур. Её изящные, как у благородной дамы, руки обвивали старые и новые рубцы, а платье скрывало оставленные раскаленным железом клейма.
- Кровь господня, что… Ты цел! – окинула его взглядом женщина, одетая слишком просто для знатной и слишком дорого – для служанки. – А что делать с этим, господин? -вопрос прозвучал с долей предвкушения.
- Разочарована? – Жан-Батист не смотрел в ее сторону, унося в темноту раненого и уже нащупав в потайном кармашке на поясе некую небольшую склянку. Ее содержимое стоило бы много дороже золота, если бы когда-то появлялось в продаже… но обладатели секрета этого состава никогда и не помышляли им торговать.
– Потом… пусть подождет меня здесь, - распорядился он.
Жан-Батист уложил гостя на кровать и обтер его рану влажной тканью. Рядом стоял, держа в руках таз с водой, гуль, но даже если бы он понимал, что происходит, все равно ничего не мог бы рассказать – де Леонкур об этом давно позаботился, лишив болтливого окситанца языка.
- Боль скоро пройдет, - сказал Жан-Батист, вылив немного драгоценной жидкости, похожей на прозрачную сукровицу, из склянки на клочок ткани и смачивая ею края раны. Резкий запах крови щекотал его ноздри и наверняка – дразнил и гуля, и раненого, но пока что ни кормить слугу, ни угощать гостя он был не намерен.
- … Поэтому можешь понемногу приходить в себя… Тот, кто ранил тебя, выжил? Ты его опознаешь?
Как ни удивительно, несоизмеримо легче смеяться над стрехом смерти, будучи смертным. Понимание того, что что бы не делал ты, есть у тебя лишь жалких несколько десятков лет, чтобы смириться с неизбежностью, весьма помогает в безрассудном самовнушении... Не отсюда ли берут истоки истории о безумной храбрости героев и фанатиков? Ведь какая, право, разница – три десятка или пять?
Однако если впереди маячит заманчивая Вечность, то вопрос упирается лишь в вердикт – будет она у тебя или нет. И вот Вечность эту уже потерять Дамиану оказалось гораздо страшнее...
Из сгущающейся темноты все-таки протянулась рука, горячие руки смертного спутника сменились гранитной твердостью гораздо более привычной хватки, и белокурый вампир сжал дрожащие от боли губы в тонкую синеватую нить, удерживаясь от дальнейших звуков. Бордовая искра паники билась в затуманенном болью рассудке, подталкивая продолжать умолять, стонать, шептать и жаловаться – но струившаяся по венам отравленная кровь несла в себе намертво растворившиеся правила.
Твердые руки, властный голос, болезненно бьющие по обонянию ароматы дорогих тканей, ценных пород дерева и смерти – кто-то Старший... рядом, несет, близко, заботится - молчи. Не смотря на все свое яростное желание вырваться и доказать самостоятельность, с первого глотка крови и до совсем недавнего времени, Дамиан привык находиться под контролем и присмотром – жестким, незаметным, неизбывным, всеобьемлющим, размеренным, точным.И пусть новообращенное «Сир знает лучше!» уже успело смениться на «Не все Сир знает.», то в критические моменты инстинкты крови правили бал в первую очередь.
Поэтому юноша был весьма удобен для исцеления – только стискивал зубы и отворачивался, не в стыдливости, но в безисходной попытке избежать боли и жажды, подставляя заодно взгляду своего спасителя мраморно-белую кожу на шее, не испорченную неровностью вен.
И заставил себя разомкнуть губы, едва отзвучал в воздухе вопрос Жан-Батиста, хоть и вцепились тонкие пальцы в мякость постели с судорожной силой, словно это могло помочь его голосу прозвучать ровнее. Достойнее.
- Да... Он упал с моста в канал, после того как ранил меня... Я смогу его узнать. Я... знаю имя, часть прошлого, и где... он бывает... бывал. – О, точность формулировок! Даже белый как девственный снег, Дамиан исправился – ибо право, предположить, что новоявленный охотник будет обретаться в тех местах, где бывал раньше, после неудачного покушения на сбежавшего вампира, было бы верхом глупости, а Нобилис все же категорически не обращали низкокачественный по интеллекту материал.
Слова Старшего блаженно вливались в реальность истиной – боль медленно отступала, и вслед за ней понемногу, неохотно, начинал рассасываться страх. Белокурый птенец выдохнул, нерешительно и чуть судорожно, и наверное впервые после того как его коснулись спастельные руки – позволил себе чуть повернуть голову и взглянуть на спасителя. Не прямо и вызывающе – с деликательностью, открывающей благородное кровавое воспитание, с не тревожащей восприятие аккуратностью, из-под ресниц.
В Дамиане с равной степенью силы клубилась боль, настороженность, благодарность и любопытство.
Рана птенца, - не его птенца, но вызывающего некое родственно-отеческое чувство из-за молодости и принадлежности к одному клану, - медленно, неохотно затягивалась под действием чудесного спасительного нектара. Жан-Батист однажды испробовал его действие на себе во время одной кровопролитной войны при прошлом правителе, кажется, в 14 веке. Приятного мало, он помнил, как кости выламывало от боли, а этот мальчик держался молодцом.
- Да... Он упал с моста в канал, после того как ранил меня... Я смогу его узнать. Я... знаю имя, часть прошлого, и где... он бывает... бывал.
Принц посмотрел ему в глаза и взгляды их столкнулись. Удивительно, как такое создание могло вызвать столь яростное желание убить себя? Люди ведь не убивают котят?
- Вот как? - голос Старейшины прозвучал резко, глаза сверкнули любопытным огнем, - Выйди вон, - чуть повернув голову в сторону гуля. Когда они остались наедине, Принц встал и, соединив подушечки пальцев, задумчиво произнес:
- Дитя, ты столкнулся с охотниками. Слышал ли ты про Серое братство? Этот яд, что сжигал тебя минуту назад, есть только у них. Крайне сложно... невозможно узнать что-либо хотя бы об одном из них...
Окинув его более внимательным взглядом, Жан-Батист вернулся к ложу и склонился над ним, нависая над молодым Сородичем. В нос ударил запах его крови, теперь уже отчетливо различались примеси ядов, что делало ее звучание кисло-сладким. Юнец выглядел сейчас совсем не для допросов, со стороны Принца было не вежливо вот так набрасываться на несчастного пострадавшего гостя, поэтому он быстро принял решение.
- Я предоставлю тебе убежище на... некоторое время. Солнце появится через час, отдыхай.
Жажда. Сейчас это была агония, горячка жажды новых подробностей проигрышной схватки. От этого зависело очень многое. Но Принц умел ждать. Он мог ждать вечность, даже две вечности, чтобы воплотить свой план.
Развернувшись, примоген направился к выходу, но вдруг остановился, вспомнив о чем-то.
- Человек, который принес тебя, должен умереть. Полагаю, Сир учил тебя соблюдению основ Маскарада.
Повернувшись, де Леонкур поймал его взгляд напоследок. Мальчишка. Не стоит быть с ним слишком строгим, до поры. Принц смягчился и уголок его губ дрогнул в улыбке, а голос прозвучал почти нежно.
- Не пытайся уйти или перечить мне, дитя. Иначе пожалеешь.
Не самое приятное предостережение на ночь, Жан-Батист понимал это. И понимал хорошо, что теперь это существо будет играть по его правилам. Иначе и быть не могло.
Гость остался в одиночестве, но не на долго. Через минуту к нему в покои толкнули его спутника и заперли дверь на засов.
Вы здесь » The Vampire Chronicles » Настоящее » Прекрасна смерть, но неминуема расплата...