К сожалению, спокойно провести день не удалось. То ли Наличие человека рядом само по себе являлось раздражающим фактором, то ли сказывалось общее напряжение.

Проснулся Монах опять до заката. Как оказалось, не зря. Его пленница собиралась бежать, старательно выпутываясь из веревок.

Резкое пробуждение днем никогда не было приятным, но сейчас оно было нужно.

Монах резко поднялся на ноги, оглядывая пещеру. Оливия все еще была на месте. А вот пояс, так долго служивший верой и правдой, придется менять, как и плащ. Бечева была изрядно потрепана о камни.

- Добрый вечер, Оливия - Йохан подошел ближе и развязал путы на ногах и руках, - мне больше незачем вас держать. Вы можете идти куда вам захочется или...

Йохан взглянул на нее светло-голубыми глазами даже в темноте пещеры.

- Или можете пройти со мной до ближайшего людского селения. Добровольно. Там я возмещу вам некоторый причиненный мной по необходимости урон, к тому же оттуда гораздо быстрее, по дороге, добраться до своих братьев. Конечно, вы вправе остаться здесь и дождаться, пока они, прочесав лес и найдя следы, которые вероятно все же где-то остались, сами найдут эту пещеру. Словом, теперь вы абсолютно свободны. Хочу лишь предупредить, что повторная попытка привлечь меня в качестве цепного зверя будет расценена мной как нападение с соответствующими последствиями.

Монах отошел, повязал веревку вокруг пояса и уселся на камень, слегка прикрыв веки, посчитав, что лишний раз беспокоить охотницу своим излишне близким присутствием - не самая хорошая идея.

Йохан не ожидал так скоро переменившегося настроения, несколько насторожившись. Однако, то, что предупреждало обычно об опасности молчало. Значит можно спокойно дождаться наступления темноты.

- Я рад такому решению, Оливия. А ваши слова вызывают мое уважение. Приятно порой осознавать свои ошибки, особенно когда они оказывают, что я ошибался в худшем.

Улыбка выходит усталой. Жаль, что большинство людей, узнающих его лучше видят именно ее - усталость от своего проклятия, от которого нет права отказаться. Такое бывает. И раз Господь пожелал этого, значит так должно быть.

Руки женщины, сквозь ткань касающиеся тела, успокаивали и одновременно будили. Помедлив немного, Монах накрыл теплую руку Оливии своей.

- В таком случае, мы выдвигаемся сразу после заката. Сейчас я предпочел бы еще немного вздремнуть, а вы пока можете привести себя в порядок. Вода в роднике чуть дальше в глубь пещеры. Дальше есть и подземное озеро, но я бы не советовал вам в него нырять. Вода слишком холодная, вы можете просто утонуть. И прошу, разбудите меня, когда солнце зайдет. Нам нельзя тратить время и задерживаться здесь.

Как не странно, в этот раз, видимо из-за поверхностности мертвого транса, в котором вампиры проживают дни в ожидании ночи, разум не ушел на покой, а скорее погрузился в старые воспоминания. Настолько старые, что они никогда бы не всплыли вне сна.

...улицы города промерзли от неожиданно холодной зимы и озябшие на улице за игрой пальцы немного подрагивали, сжимая перо, а за окном все продолжал валить снег.
От метели, накрывшей их небольшой городок все люди казались сначала просто темными фигурами, лишь с близкого расстояния приобретая черты. Как и эти три, клином подходящие к их дому. Солнце уже зашло, но снег на земле и на небе делал даже ночь белой.
Его мать вышла из кухни, откуда раздавались приятные запахи, вышла в комнату и тревожно взглянула на него.
Йохан улыбнулся, у его матери были потрясающие длинные волосы, цвета лисьего меха, а его отец был переписчиком, как говорила мать, и занимался тем, что переписывал книги. Эта занятие казалось Йохану очень достойным и потому он с раннего детства стал учится писать, думая когда-нибудь самостоятельно заняться книгами.
В дверь постучали и вот, темные фигуры оказались в доме, в их доме. Он подошел ближе, что бы рассмотреть гостей лучше, только тени так и остались тенями, скрытые плащами и капюшонами. Мать что-то говорила им, а потом она испугалась, когда один их них взял ее за локоть, привлекая к себе.
Йохан сделал шаг вперед, но быстрый взгляд матери просил, что бы он остановился. Как же так? Один из теней подошел и внимательно рассмотрел его лицо. Что-то странное было в этом взгляде. Что-то, что приковывало к месту и не давало пошевелиться.
Все скрыла темнота, наполняя сердце холодом, а потом из этой темноты вышел человек, положивший руку ему на плечо, введший его в новую, совсем другую жизнь...

- Монах, нам пора покинуть этот райский уголок.
Слова Оливии окончили видение памяти, возвращая разум в реальный грешный мир. Рука, чье прикосновения оказалось и во сне, принадлежала именно ей.
Занятное совпадение. Не говорит ли это об еще одном изменении жизни, которое в скорости произойдет?
Моанх поднялся, оглядел пространство. Знаки на камнях, написанные кровью, потемнели, став черными. Следовало их убрать. Пусть охотники найдут это место, если, конечно станут искать, но чем меньше его следов здесь останется, тем лучше.
Очищение пещеры заняло около четверти часа, закончив со всеми делами, монах проверил наличие всех вещей, бросил взгляд на свою спутницу, давая знак идти следом и они покинули пещеру.

Памятуя о вчерашней стычке, Монах на этот раз внимательнее выбирал путь, прощупывя пространство на предмет хищников.
К счастью, эта ночь прошла без приключений и до небольшого городка они добрались почти до рассвета. Небо было плотно затянуто тучами и серые рассветные сумерки застали Монаха на пороге местной церкви. Пастер уже не спал и отворил дверь довольно споро.
Дыхание и биение сердца затрачивало силы, однако, сейчас было необходимо.
- Что с вами, брат мой? - увидевший путников священник побледнел, отступая назад, пропуская их в обитель.
- Долгая и трудная дорога, падре, удивительное спасение, слава Господу, что позволил скрыться от разбойников мне и моей спутнице.
- Да-да, не слово больше, вам, похоже нездоровится, брат, идемте, я покажу вам место, где вы сможете отдохнуть. Вы не ранены?
Священник, старик лет пятидесяти отвел Монаха в курию, где, после некоторых уговоров и заверений в том, что нынче же будет молится о его выздоровлении, и оставил, за что Йохан был ему искренне благодарен. Те царапины, которые оставил ему волк почти затянулись и было бы совсем не кстати, если бы священник их увидел. Перед тем как отец Диминик удалился Йохан попросил его позаботится об Оливии, старик согласился и покинул комнату, закрыв дверь.
Монах уже засыпал. Солнце поднялось и направилось по своему обычному маршруту. Дыхание остановится ближе к полудню, хорошо бы, что бы его спутница и прочие повседневные заботы заняли падре до вечера. Максимум, что он мог сделать - это отвлечь от себя внимание. Это могло сработать.
Йохан лежал с закрытыми глазами, все больше погружаясь в темноту в противовес светилу, усиливающему свое влияние.